В поле у околицы берёзонька стоит,
Тонкая, тихонечко листочками шуршит,
На вид совсем невзрачная, лишь стволом бела,
Печальная-печальная она всегда была.
Уж очень одинокая, боли все терпя,
Так часто в ночи плакала, ветками шурша,
И некому бедовой всё горюшко излить,
И на плечо головушку некому склонить.
Не с кем перемолвиться и не с кем помолчать,
И некому высказать и горькою печаль,
В полдень птички прилетали, отдохнуть на ней,
С любовью песни пели и их дарили ей.
Приходили путники частенько посидеть,
Берёзонька склонялась, собою чтоб пригреть,
Тихонечко шептала: "Ну как вам, хорошо?
Вам со мной удобно, не нужно ль что ещё?"
А рядом дуб раскидистый бойко подрастал,
Часто он берёзоньку злым словом обижал:
"Ты неказистая, корявая, больная,
Ишь расположилась тут, землю занимая?
Всё молчишь сердешная, жалость вызываешь,
Мою воду только пьёшь, соки выжимаешь."
Берёзонька молчала и веточки склоня,
Обиды, злобу, ненависть всё в себе терпя.
"Погляди, какой удалый вырос молодец,
Вот скоро подрасту и тебе придёт конец,
В вышине листочками я солнце заслоню,
Красотой своею кроны всё вокруг пленю.
И все вокруг лишь мною будут любоваться,
А над тобой же будут только все смеяться,
Выросту я умным и стану я учёным,
Считаюсь таким мудрым, дубом наречённым,
Стоять тут буду веки, мне мудреть и крепнуть,
Корявую тебя кто сможет тут заметить?"
Ветры часто дули, берёзонька склонялась,
И ветками зелёными до земли касалась,
Налетали бури очень разъярённые,
И силу мощную бросали неподъёмную.
В бессилии падала перед штормом буйным,
Собою закрывала дубок-росточек юный,
Лишь ветер уносился, куда-то вдаль спеша,
Тихонечко вставала, едва-едва дыша.
Дубочек всё смеялся:"Боишься без меня?
Так ко мне и тянешься, пугливая душа,
Чтоб без меня ты делала, если б дальше рос?
Давно б тебя бы не было, да бурьян порос."
Вот мимо старец с палочкой тихо проходил,
Присел он под берёзкою, чтоб набраться сил-
"Что грустишь, сердешная, чего ты так дрожишь?"-
Спросил её он тихо:"Кому любовь дарИшь?"
Берёзонька молчала, все ветви опустив,
От зноя полудённого старика закрыв.
"Чего нашёл ты в ней, старик? глянь-ка на меня,
Посмотри какой я ладный!" "А душа твоя?
Заглянул я внутрь тебя, а там черным-черно,
Да умный, ладный, гладкий, но только на лицо".
"Да ты что, седой старик, чего ж ты говоришь?
Почему тебе не нравлюсь, как же ты глядишь?
Разгляди скорей её, чем привлекла тебя?
Ни вида, ни величия, и мало так ума."
"Я в ней увидел то, что ты не разглядел,
Любви горячей, нежной и много добрых дел,
Лицо - ведь это внешнее, а важна душа,
Красив, умён ты - спору нет, а душа черна".
*******************************************
А Притча вышла складная - пища для ума,
Ведь в ком себя ты увидал - в этом суть важна.
Стоишь ли ты берёзкой, тихой, скромной, нежной,
А если ты дубочек - гордый, пышный, дерзкий?
И может ты любовью, тихой, незаметной,
Служишь в Церкви людям, а сам ты не приметный.
А может ты игривый, грозный, громогласный,
А словами злобно бьёшь больно, безучастно?
И может быть чужая боль для тебя смешна,
По ранам кровоточащим бьёшь ты не спеша?
Остановись, мой друг, в притче мудрости сюжет,
Мною задан был вопрос, а за тобой - ответ,
И если ты себя вдруг в притче увидал,
Значит в своей жизни всю суть её познал.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Теология : Альфред Великий. Боэциевы песни (фрагменты) - Виктор Заславский Альфред Великий (849-899) был королем Уессекса (одного из англосаксонских королевств) и помимо успешной борьбы с завоевателями-викингами заботился о церкви и системе образования в стране. Он не только всячески спонсировал ученых монахов, но и сам усиленно трудился на ниве образования. Альфреду Великому принадлежат переводы Орозия Павла, Беды Достопочтенного, Григория Великого, Августина и Боэция. Как переводчик Альфред весьма интересен не только историку, но и филологу, и литературоведу. Переводя на родной язык богословские и философские тексты, король позволял себе фантазировать над текстом, дополняя его своими вставками. Естественно, что работая над "Утешением философией" Боэция, Альфред перевел трактат более, чем вольно: многое упростил, делая скорее не перевод Боэция, но толкование его, дабы сделать понятным неискушенным в античной философии умам. Поэтому в его обработке "Утешение" гораздо больше напоминает библейскую книгу Иова.
"Боэциевы песни" появились одновременно с прозаическим переводом "Утешения" (где стихи переведены прозой) и являют собой интереснейший образец античной мудрости, преломленной в призме миросозерцания христиан-англосаксов - вчерашних варваров. Неизвестна причина, по которой стихи и проза, так гармонично чередующиеся в латинском оригинале "Утешения", были разделены англосаксами. Вероятно, корень разгадки кроется в том, что для древнеанглийского языка литературная проза была явлением новым и возникновением ее мы обязаны именно переводам короля Альфреда. Делая прозаические переводы, король был новатором, и потому решил в новаторстве не переусердствовать, соединяя понятный всем стих с новой и чуждой глазу прозой. Кроме того, возможно, что Альфред, будучи сам англосаксом, не понимал смешанных прозаическо-стихотворных текстов и решил, что лучше будет сделать два отдельных произведения - прозаический трактат и назидательную поэму. Как бы там ни было, в замыслах своих король преуспел. "Боэциевы песни" - блестящий образец древнеанглийской прозы и, похоже, единственный случай переложения латинских метров германским аллитерационным стихом. Присочинив немало к Боэцию, Альфред Великий смог создать самостоятельное литературное произведение, наверняка интересное не только историкам, но и всем, кто хоть когда-то задумывался о Боге, о вечности, человечских страданиях и смысле жизни.